15.05.2023 Специальная судебная экспертиза в марте-апреле 2023 г.
22 марта правительство РФ специальным постановлением расширило перечень экспертиз, которые теперь могут выполнятся исключительно государственными экспертными учреждениями. Согласно этому постановлению, теперь «судебные экспертизы по уголовным делам о преступлениях, связанных с проявлением терроризма и экстремизма, а также судебные экспертизы по проверке сообщений о таких преступлениях», среди которых указаны судебная лингвистическая и психолого-лингвистическая экспертиза, не могут проводить негосударственные эксперты. В обоснование такого решения было приведено мнение, что у независимых экспертов, включая известных ученых в сфере фундаментальной науки, отсутствует «…должная профессиональная подготовка для производства лингвистической и психолого-лингвистической экспертиз материалов экстремистской и террористической направленности».
Это решение оставляет двойственное чувство. С одной стороны, много раз мы обращали внимание на низкое качество и предвзятость экспертиз, произведенных именно негосударственными экспертами, среди которых Наталья Крюкова, Данила Михеев и другие, не менее одиозные. Экспертизы, произведенных государственными экспертами, действительно, как правило, выше качеством. Тем не менее, они иногда вполне могут быть пристрастными. Как раз такие дела, как, например, дело Егора Жукова, показали, что государственные эксперты удивительным образом игнорируют не только профессиональные стандарты, но даже сам здравый смысл тогда, когда того требуют интересы следствия. Более того, именно у представителей государственной экспертизы время от времени впрямую прослеживается представление, что они в суде «защищают государственные интересы» против «иноагентов», как это показали последние посты во «ВКонтакте» одной из уважаемых фигур в российском экспертном поле, Е.И. Галяшиной, где, в частности, профессор, доктор юридических наук напрямую формулирует задачу государственных экспертов как «защиту государственных интересов» от происков «иноагентов», и эта задача, по ее мнению, «особенно актуальна в эпоху СВО».
В конце 2022 года краевой суд в Красноярске принял решение о ликвидации Церкви последнего завета (ЦПЗ), известной по имени своего основателя как Церковь Виссариона. Экспертизы Л. Астаховой и И. Березовской по уголовному делу против руководителей ЦПЗ мы рассматривали в нашем предыдущем обзоре.
Основанием для запрета ЦПЗ послужило утверждение прокуратуры, подкрепленное экспертизой Сибирского федерального университета, что ЦПЗ «угрожает интересам общества и государства, посягает на личность, права и свободы граждан, влечет за собой причинение ущерба нравственности, здоровью граждан». «Заключение комплексной психолого-лингвистическо-социолого-религиоведческой экспертизы» по этому делу было подготовлено экспертами «Координационного центра по вопросам формирования у молодёжи активной гражданской позиции, предупреждения межнациональных и межконфессиональных конфликтов, противодействия идеологии терроризма и профилактики экстремизма» Сибирского федерального университета Жбанковой Н.В., Шинкевичем В.Е., Славкиной И.Е., Беньковой О.А., Башковой И.В., Илларионовым Г.А. Интересно, что в тексте из 321 страницы, который подписали все члены экспертной группы, нет ничего, связанного с филологией, и потому филологи – д.ф.н. И.В. Башкова и к.ф.н. И.Е. Славкина – впрямую нарушают логику экспертного исследования, подписывая экспертизу, в которой нет никакой филологической части.
В ответ на эту экспертизу защита ЦПЗ попросила известного исследователя новых религиозных движений (НРД) А.А. Панченко с группой специалистов (филологом и психологом) подготовить альтернативное заключение (экспертизу СФУ группа А.А. Панченко не оценивала, защитой были предоставлены материалы Л. Астаховой и И. Березовской, которые были написаны для уголовного дела против руководителей ЦПЗ). Материалы обоих заключений сравниваются на сайте Общины, что позволяет сделать некоторые выводы по поводу их содержания и направленности.
Экспертам СФУ было задано тридцать два вопроса, прежде всего, связанных с деятельностью Курагинской местной религиозной организации «Церковь последнего завета», включая обычный для антикультистского движения набор вопросов относительного того, как, по мнению экспертов, через «доктринальные положения» осуществляется «принуждение граждан к разрушению семьи», «отказ от медицинской помощи», «одобрение или поощрение самоубийства», «отказ от исполнения гражданских обязанностей», «вступление в половые отношения с несовершеннолетними», «принудительное отчуждение имущества граждан», «нормы питания и диеты», а также о наличии «психологических признаков» таких деяний. Отдельно экспертов спрашивали про особые практики ЦПЗ, вроде практики использования «стульчика мудрости», а также – вполне предсказуемо, – есть ли в текстах ЦПЗ «…специальные признаки пропаганды исключительности, превосходства или неполноценности человека по признакам религиозной, национальной или расовой принадлежности».
В списке литературы обращает на себя внимание разные источники, которые в целом указывают на антикультистский характер написанного заключения, в частности, «Беспаленко П.Н., Римский В.П. Политико-идеологические социокультурные основания типологии нетрадиционных религий» в которой Церковь Виссариона напрямую называется «деструктивным культом», а основной чертой «культа» называется «требование разрыва с родными». Среди ссылок не только работы антикультистов, опубликованные в научных журналах, но и, в частности, теологическая работа по ЦПЗ по специальности «Сектоведение», защищенная в 2014 году, в которой обращается внимание на «деструктивное» влияние «секты» на ее прихожан. Такого рода ссылки показательны именно для работ антикультистов. Не менее показательна ссылка на текст бывшего члена общины Алексея Ворошилова, агрессивно настроенного против бывших единоверцев, который приводится как «научный источник». Несмотря на это, общего обзора исследовательской литературы, которая касается вопросов функционирования и вероучения ЦПЗ, в тексте этой экспертизы нет.
Интересно, что в списке публикаций, якобы использованных для «научного заключения по религиозной группе» – и классические работы А. Баркер и И.Я. Кантерова по новым религиозным движениям, напрямую противоречащие в своих оценках и подходах вышеуказанной антикультистской литературе, и две публикации Л.И Григорьевой, в которой затрагиваются вопросы функционирования Церкви последнего завета, подготовленные на основании наблюдений автора за жизнью этого религиозного сообщества и содержащие выводы, напрямую противоречащие выводам, сделанным в анализируемой экспертизе.
Данные, которые анализировали эксперты, очень разнообразны: печатные издания самой церкви, аудио- и видеозаписи проповедей Виссариона, а также неназванные материалы, обозначенные через носитель, например, «1 DVD-дисков, содержащих информацию, скопированную с планшетного компьютера «Lenovo A7600-H» и ноутбука «ACER aspire V3-771G»».
Экспертиза начинается «религиоведческой и социологической частью», за которую в данной экспертизе отвечают Г.А. Илларионов и В.Е. Шинкевич.
Григорий Андреевич Илларионов – кандидат философских наук, доцент кафедры философии СФУ, религиовед по образованию. Но среди его публикаций нет исследований религиозных организаций, в целом они посвящены философии и политике, отчасти взаимодействию между религией и политикой.
Социологическая часть была подготовлена Владимиром Ефимовичем Шинкевичем, доктором социологических наук, профессором кафедры социологии СФУ, имеющим высшее образование по специальности «Военно-педагогическая. История и теория социально-политических отношений». Надо сказать, что основными темами В.Е. Шинкевича являются наркопотребление и борьба с неправовым оборотом наркотиков, а докторская им была защищена по социологической характеристике обучающихся в вузах МВД студентов. В данной экспертизе он ответственен за социологическую часть, которая обозначена в названии экспертизы. Никакие специальные методы социологического исследования в тексте не упоминаются.
В социолого-религиоведческой части эксперты обращаются к характеристике самой религиозной группы, отмечая ее, в общем, вполне обычные для НРД характеристики, включая харизматический характер группы, построенной вокруг Виссариона, и связанное с этим отсутствие структурно оформленной системы запретов и предписаний внутри общины. Эксперты отмечают, что община организована через сообщество «Единых семей», которые объединены общей этикой, включая трудовую, и в которых многие вопросы решаются путем обсуждения. Суждение по вопросам, например, диеты или отношения к финансам эксперты основывают не на собственных исследованиях, а на опубликованных описаниях, которые, как мы видели из списка литературы, довольно часто являются предвзятыми, подготовленными в рамках антикультистского «метода», - в основном, представлением обычных для большинства верующих религиозных практик как якобы вредоносных.
Собственно, отсюда следует и «противоречивость» в результатах: некритично используются, например, публикации про ЦПЗ с очевидно конфессиональным, а не секулярным анализом. Так, эксперты обращают внимание на то, что, несмотря на «противоречивость рекомендаций относительно медицинской помощи», в реальности последователи ЦПЗ обращаются за медицинской помощью; требования же в отношении пищевых запретов тоже явно не являются настолько строгими и допускают белковую пищу.
Опять же без всякой критики источника, эксперты опираются на некую предоставленную им, но не опубликованную, «Справку об изучении ситуации с исполнением федерального законодательства ЦПЗ от 1999 г». В этом документе упомянуты «многочисленные указания на массовый отказ от медицинской помощи…», якобы зафиксированные в общине, следовательно, - делают выводы эксперты - они были, и, значит, такие практики « … в некоторых случаях могли приводить к негативным последствиям». Правда, авторы экспертизы делают оговорку, что «установить такую взаимосвязь достоверно» невозможно. Несмотря на это, эксперты в заключении своей части исследования делают вывод, что «доктринальные нормы» ЦПЗ «…содержат пропаганду нежелательности медицинской помощи»,
Такой вывод напрямую противоречит приведенным в тексте экспертизы цитатам:
«Сделай так, как ты видишь благоприятным для здоровья. Надо пойти вызвать(врача) – пойди вызови. Или что ещё?» (Вад. 15, 16, 225) или «Лечить детей обязательно. Следить за их здоровьем обязательно. Просто обязательно» (Вад. 27, 12, 94). Следовательно, вывод о том, что ЦПЗ запрещает своим последователям обращаться к медицинской помощи, не основан на реальных данных, а является предположением, которое обосновывается сомнительными данными двадцатилетней давности.
Кроме некритического отношения к приводимым в различных «справках» данным, обращает на себя внимание такое же некритическое отношение экспертов к показаниям свидетелей, причем именно тех, кто негативно настроен против Церкви и, более того, выступает в суде против ее руководителей.
Так, эксперты утверждают, что, согласно материалам, изученным ими, никаких оснований говорить о практике склонении к сексу несовершеннолетних в ЦПЗ нет. Тем не менее, поскольку свидетельница Чевалкова (требующая возмещения морального и материального вреда за проведенные 20 лет в ЦПЗ) утверждает обратное, то, значит, «прецеденты существуют». Любопытно, что несмотря на такие же свидетельские показания о якобы спровоцированных ЦПЗ самоубийствах, эксперты отрицательно отвечают на вопрос о наличии в текстах и практике ЦПЗ склонения к суицидам
Касаясь вопроса о взаимоотношениях с неверующими или с членами семьи, переставших следовать вероучению, эксперты замечают, что в целом отношение к ним вполне общее для НРД, когда устанавливается определенные ограничения на общение или на взаимодействие с теми, кто наиболее отчетливо выступает против Церкви.
Отвечая на вопрос о том, есть ли в текстах признаки разжигания вражды и розни, эксперты СФУ ответили, что «…специальные признаки пропаганды нравственной неполноценности человека по признаку религиозной принадлежности» они обнаружили в «Повествовании от Вадима», в следующих строках:
«вы разделили сами себя, выделяя свою истину как наиболее верную, хотя продались тьме, и великое несчастье творится внутри Церкви. Очень жаль. Но этого уже не скроешь, настолько велика ложь» (строка 42)…. «если православие благословляет армию, т а к не это ли рабство пред тьмою?! Это впрямую противоречит истинам Любви» (строка 57).
В этом высказывании эксперты увидели утверждение «…нравственного превосходства основателя Церкви Последнего завета и нравственной неполноценности представителей Русской православной церкви». Такого рода вывод основан на анализе обычной для любой церкви практике, когда довольно резкой критике, обвинению во лжи и ереси подвергаются те, кто так или иначе отклоняется от конкретного вероучения. Довольно часто именно новые религиозные движения обращаются к критике, например, католичества, православия и т.д.. Такая логика очень напоминает заключение по делу пастора Бранхема, подготовленное специалистами СПбГУ, которое мы описывали в одном из предыдущих обзоров.
Тем не менее, надо сказать, что в целом социолого-религиоведческая часть производит впечатление хотя и не слишком профессиональной, но и не сильно предвзятой: за исключением утверждения о наличии признаков «нравственного превосходства» одного религиозного учения над другим все остальные выводы, по крайней мере, сделаны на основе исследований ЦПЗ других авторов, и в целом эта часть экспертизы представляет собой достаточно добросовестную их компиляцию.
Психологическая часть подготовлена Натальей Вазиховной Жбанковой, кандидатом психологических наук, доцентом кафедры иностранных языков для гуманитарных направлений СФУ, экспертом Регионального центра по изучению и профилактике экстремизма и терроризма Сибирского федерального университета и Оксаной Анатольевной Беньковой, кандидатом психологических наук, доцентом кафедры психологии развития и консультирования СФУ.
Психологическая часть экспертизы начинается с «предварительного исследования», которое ставит задачей при помощи «социально-психологического анализа» ответить на вопрос, «является ли религиозная организация, община «Церковь Последнего Завета» …. деструктивным культом или тоталитарной сектой». В этой части приводится список черт «тоталитарной секты», который взят из антикультистской публикации Стивена Хассана, американского борца с «культами» и бывшего члена Церкви Муна, который себя называет специалистом по выходу из тоталитарных религиозных организаций. Научная составляющая его «метода» многократно критиковалась уважаемыми ученым за рубежом. В результате перечисления характеристик НРД, достаточно аккуратно изложенных в социолого-религиоведческой части, психолог Жбанкова приходит к выводу, что ЦПЗ является «тоталитарной (деструктивной) религиозной организацией. При этом использование организацией «современных методов психологического воздействия на сознание, модификаций поведения, …фальсификация и запугивание» никак не доказываются в этом «предварительном исследовании» – это все следует из «установленного факта» принадлежности ЦПЗ к «тоталитарным культам», неотъемлемой характеристикой которых, по мнению психолога, являются эти практики. Так, отвечая на вопрос о наличии в ЦПЗ «психологического насилия», экспертка отвечает утвердительно только потому, что, по ее мнению, ЦПЗ является тоталитарной сектой, для которой это является обычной практикой. Никаких других доказательств не приводится.
При ответах на вопросы следствия материалы первой, социолого-религиоведческой, части исследования отбираются исключительно для доказательства вредоносности учения и практики ЦПЗ. Например, доказывая, что в Общине Виссариона нарушаются гражданские права и свободы, экспертка начинает с того, что, например, заповедь Виссариона, которая связывает болезни с «разрывом с природой» является принуждением к отказу от медицинской помощи. Критика Виссарионом концепта свободы в целом называется эксперткой «лишением свободы выбора». В ответе на вопрос о «принуждении граждан к разрушению семьи» экспертка заявляет, что такое присутствует, несмотря на то, что в религиоведческой части об этом говорится совершенно иначе. Наконец, сами «треугольники» (практика в Общине Виссариона появления второй супруги при согласии первой) характеризуется как «разрушение моральных устоев семьи, регулируемых Конституцией РФ». Касаясь вопроса о принудительном отчуждении имущества граждан, экспертка утверждает, что обнаружила «косвенные признаки» этого деяния; главным же доказательством наличия «косвенных признаков» является снова убеждение в принадлежности ЦПЗ к «тоталитарным культам». В целом психолог обнаруживает в «секте» «проявление аддиктивного поведения в форме религиозной зависимости»; другими словами, обычное поведение верующего психолог считает «религиозной зависимостью».
Кроме того, «психологические техники принуждения», якобы распространённых в ЦПЗ, являются частью мифа о «зомбировании» в «тоталитарных сектах»; экспертка перечисляет такие «приемы принуждения», как «…заражение, внушение, деструктивная критика, манипулятивные психотехники, техники НЛП, техника сталкивания индивидуума с неопределенностью, так называемый незавершенный гештальт, технология разговорного гипноза». Никаких доказательств применения этих техник в экспертизе не приводится, кроме того, большая часть этих техник либо являются выдумкой, либо их применение в ЦПЗ никак не подтверждено.
Далее экспертка объясняет, как она видит психологическую схему «вовлечения» граждан в деятельность «секты». С ее точки зрения, налицо «индоктринация», которая приводит к «некритическому принятию чужих идей», затем, в результате этого, попадание в зависимость от организации, у «адептов» появляются «признаки зависимого поведения», «потребность находится в контакте с членами своей организации, посещать все мероприятия, и следовать предписаниям своей группы». В этом описании совершенно очевидно то, что речь идет об обычной религиозной общине, в которой следование предписаниям и коммуникация с членами группы являются совершенно привычными и обычными.
В результате такого заключения, по данным представителей самой общины, исковое заявление было изменено – оттуда пропали все те вопросы, на которые эксперты ответили однозначно отрицательно – однако все вопросы и рассуждения о «психологических манипуляциях» построены на текстах, и доказываются, собственно, принадлежностью ЦПЗ, по мнению эксперток, к «тоталитарным культам». Никакого исследования, необходимого психологам для установления факта психологического насилия, экспертками не проводилось. Тем не менее, эти голословные утверждения перешли в экспертизе в разряд «доказанных» и стали обоснованием для запрета Церкви Последнего завета как «организации, наносящей вред психическому здоровью своих членов».
Таким образом, можно утверждать, что перед нами – текст, частично написанный антикультистами, в котором религиоведческая часть, достаточно умеренная и вполне профессионально написанная, была использована для второй части, где антикультистски настроенные психологи, частично игнорируя или перевирая результаты первой части, сделали выводы относительно деятельности ЦПЗ, не основанные ни на чем, кроме собственной убежденности во вредоносности «тоталитарных культов и деструктивных сект».
Такая же убежденность во вредоносности, которая не основана ни на чем, кроме убеждения авторов, сквозит в другой экспертизе, написанной, правда, для общественного осуждения, консервативными экспертами В.И. Понкиным, В.И. Слободчиковым и В.Г. Елизаровым по книге «Лето в пионерском галстуке».
Психолог, доктор психологических наук, профессор, член-корреспондент РАО, В.И. Слободчиков участвовал в производстве экспертизы по «вредности» Хэллоуина для московских школьников, по фильму Алексея Учителя «Матильда», по оскорблению религиозных чувств на выставках в Сахаровском центре (выставка «Осторожно, религия!»), по картине Косолапова «Реклама Макдональдса», опере «Тангейзер», скульптуре Вадима Сидура и так далее. Доктор юридических наук И.В. Понкин известен как соавтор В.И. Слободчикова по экспертизам Pussy Riot и фильма «Матильда». Amicus Curiae описывал их экспертизу по клипу певицы Манижи, а также экспертизу по фильму «Матильда». В.Г. Елизаров, кандидат юридических наук, третий соавтор экспертизы, защитил кандидатскую диссертацию по конституционным принципам свободы слова и их ограничению
В тексте экспертизы книги К. Сильвановой и Е. Малисовой эксперты (напомним, два юриста и психолог) ставят перед собой задачу «выявить целевую аудиторию», «установить реальный возраст персонажа» (речь о главном герое книги) и, наконец, «выявить … информацию, направленную на формирование у несовершеннолетних нетрадиционных сексуальных установок, привитие им привлекательности нетрадиционных сексуальных отношений».
Что касается первого и второго вопросов, то тут эксперты были довольно кратки. Их подход основан на их представлении о пионерском прошлом: по мнению экспертов, «стилистика книги акцентированно рассчитана на привлечение и удержание внимания именно детской и молодёжной аудитории», поскольку «…взрослую аудиторию из числа тех, кто застал пионерию и пионерские лагеря, исследуемая книга заинтересовать не в состоянии, поскольку содержит множество несуразностей». Что касается возраста персонажа, то авторы утверждают, что, поскольку он носит пионерский галстук, а в пионерии можно было находиться до 15 лет, то его указанный в романе возраст «на самом деле» 14-15 лет, что делает самого героя, по мнению экспертов, не шестнадцатилетним. Тут можно согласиться с экспертами - по правилам пионерской организации того времени представить себе пионера в 16 лет довольно трудно.
Сложнее дело обстоит с доказательством наличия «информации, направленной на формирование нетрадиционных сексуальных установок». Тут авторы, прежде всего, обнаруживают в романе «редуцирование свободы … до возможности открытого демонстративного публичного проявления гомосексуальных отношений и направленность на привитие читателям установок о привлекательности нетрадиционных сексуальных отношений». Сами переживания главных героев, поскольку они связаны с гомосексуальностью, экспертами понимаются как «акцентированные реалистичные описания телесных ощущений и чувственных переживаний этих двух гомосексуалистов», что также понимается экспертами как доказательство наличия в книге «установок на формирование нетрадиционных отношений». Кроме того, описанная в романе ЛГБТ-акция описывается как «стимулирование интереса к участию в противоправных акциях, организуемых экстремистами из числа гомосексуальных активистов». В целом, авторы описывают книгу как «навязывание» российскому обществу «гомосексуализма», и «формирование искажённых представлений о социально признанных моделях семейных отношений, не соответствующих общепринятым в российском обществе нравственным ценностям». В то же время сами описанные в книге действия эксперты как юристы пытаются квалифицировать так, как будто речь идет о действиях, совершенных в реальности и потому носящих криминальный характер.
По мнению экспертов, вредоносность книги не ограничивается только пропагандой «педофилии и гомосексуализма». В диалоге, где лирические персонажи обсуждают репрессии в СССР и сравнивают их с нацистской Германией, эксперты обнаруживают и «оправдание нацизма», дополняя список обвинений соответствующей статьей УК РФ.
Авторы этого опуса написали экспертизу и на следующую книгу, которая называется «О чем молчит ласточка». В этом продолжении авторы – на этот раз только И.В. Понкин и В.И. Слободчиков -увидели уже не только пропаганду «нетрадиционных отношений», но и целый ряд других правонарушений.
Прежде всего, эксперты утверждают, что в книге авторы используют «агрессивную гомосексуальную пропаганду», включая упоминания гей-браков, которые авторы призывают приравнивать к «…нормальным брачным отношениям между мужчиной и женщиной».
В отношении к женщинам авторы экспертизы обнаруживают в исследованном ими тексте «признаки разжигания вражды и розни по признаку пола», приводя в пример реакцию лирического героя-гея на изображения обнаженных женщин. Описания же гомоэротических сцен с использованием некоторых садомазохистских практик эксперты называют «пропагандой педофилии» с «формированием криминальных установок на совершение сексуальных действий с детьми».
Отдельно авторы экспертизы касаются вопросов гомофобии и защиты прав ЛГБТ-сообщества. По мнению экспертов, авторы книги стремятся «искусственно» сформировать из героев «образы «несчастных жертв»», а в противопоставление создают «пейоративный образ врачей-психиатров», которые в книге выступают с позиций «медицинского лечения» СОГИ. По мнению экспертов, авторы книги и в целом создают «картину угнетения педерастов». Для усиления этого, по мнению экспертов, авторы используют сцены, в которых разные персонажи демонстрируют различного рода негативную реакцию к гомосексуальной ориентации, что эксперты считают частью этой «картины якобы угнетения». Таким образом, согласно выводам экспертизы, авторы «О чем молчит ласточка» «…пытаются формировать у читателей сочувственное отношение к гомосексуалистам и гомосексуализму» и создают «условия для его восприятия как нормального социального явления».
Следуя этой логике, любые требования, которые исходят из равенства возможностей представителей ЛГБТ-сообщества, являются «так называемыми правами». Следовательно, защита прав ЛГБТ – это «продвижение противоестественных и неосновательных, идеологически мотивированных притязаний», например, на усыновление детей, на брак, и т.д.
Особо авторы касаются обсуждения термина, который, несомненно, хорошо описывает их идеологическую экспертизу, а именно – термина «гомофобия». По мнению докторов наук, те, кто «выступает против пропаганды» и «навязывания образа жизни», не являются «гомофобами», поскольку сам термин является якобы «некорректным» и не только «унижает критиков пропаганды гомосексуализма», но и «может быть основанием для предъявления исков о защите чести и достоинства».
Несмотря на активную публичную кампанию, до вступления в силу нового закона о «пропаганде ЛГБТ», который фактически запретил любое упоминание ЛГБТ в публичном пространстве для любых возрастных категорий, первая книга запрещена не была, хотя и была промаркирована 18+. Вторая появилась уже в 2022 году, и также была промаркирована 18+. После того, как президент Путин подписал новый закон, обе книги в России более официально не продаются.
